Семьдесят два года и два дня

История одного боя, рассказанная на охоте

Посвящается 70-летию Великой Победы
и всем воинам-героям Войны, благодаря
которым мы живем в свободной стране

В день открытия весенней охоты, 11 апреля 2015 года, впервые установилась превосходная погода и пришло долгожданное тепло. Для всех охотников это был настоящий праздник и возможность вырваться на природу, встретится с друзьями по страсти, посидеть в засидке на пролете гусей и отстоять вечернюю зорьку на вальдшнепа. Каждый год я стараюсь не пропустить дорогое моему сердцу событию и заранее готовлюсь к нему.

К обеду вся наша небольшая компания подтянулась в стылый после зимы дом одного из охотников, расположенный в деревне Батино, подо Ржевом. Гусь в здешних местах летит плохо и рассчитывать добыть его особо не приходится, если только одиночка или пара случайно не налетит на наш верный выстрел, как бывало уже не раз в прошлые годы. Основная весенняя охота здесь на вальдшнепа. Влажные смешанные леса, березовые просеки и заболоченные поляны настоящее раздолье для вальдшнепа, который возвращается сюда на гнездование с уходом морозов и снега после зимовки, проведенной во теплой Франции, Испании или Италии.

Время пролетело не заметно и вечерняя охота на тяге прошла успешно. А когда уже совсем стемнело и вальдшнеп совершенно стал не видим на ночном небосклоне, мы сошлись вместе на опушке леса. Возвращаться домой не хотелось и мы разожгли здесь же небольшой костер у поваленного дерева. Благо закуска у нас была с собой, теплая ночь располагала к общению и радость от удачная охота переполняла нас. Весенний лес ни как не мог угомониться после погожего дня. В темном небе блеял бекас. Пулеметными очередями отзывался дятел. Невидимый полуночный вальдшнеп с характерным хорькарьем пару раз пролетел над нашими головами. Из ближайшего болота радовались теплу и весне лягушки. Настоящий праздник природы, где мы ее гости и ее участники. Костер потрескивал и стрелял в сторону угольками. Разговоры наши велись на привычные темы. Охота, трофеи, планы на сезон, столичные и семейные дела. Незаметно наша беседа повернулась к тем трагическим событиям, которые произошли здесь, в этих местах, 70 лет назад. Среди нас был Игорь Орлов, опытный охотник и поисковик, который прекрасно знал эти места и собирался поведать нам военную историю, в которой сам оказался активном участником. Я удобнее устроился на поваленном стволе дерева, подкинул пару сухих валежин в костер, набил трубку верджинией, раскурил ароматный табак и приготовился слушать. Вот его рассказ:

«Еще давно, в детстве, прошедшем в городе Ржеве, где когда-то гремело одно из самых кровопролитных сражений Великой Отечественной, меня и моих сверстников не могли оставить равнодушными следы прошедшей войны – заплывшие окопы и воронки по берегам реки Волги, остовы домов в исчезнувших деревнях. В те времена многие из нас выбирались в леса «копать патроны» и потом, тайком от взрослых, гордо демонстрировали друг другу свои находки.

Прошли годы, и когда я приезжал в родные края на охоту, война продолжала напоминать о себе - утки взлетят из залитой водой воронки, след зайца пересечет старый окоп, ржавая колючая проволока ядовитой змеей ужалит ногу. 

И вот однажды осенью, на утиной охоте, я случайно вышел на полевой лагерь московского поискового отряда «Победа» и познакомился с его командиром – ветераном-афганцем Сергеем Щербининым. Оказалось, что он тоже заядлый охотник и в поиск пришел после того, как однажды на охоте побывал в местах, обильно усеянных останками погибших. Многое из того, что он рассказал, стало для меня полным открытием - много лет я проезжал мимо одного из полей неподалеку от города Зубцова, не раз проходил по нему и не знал, что оно хранит в себе без малого тысячи советских солдат и офицеров, павших в далеком 1942 году. Их в течение нескольких лет нашли и перезахоронили со всеми почестями «Победа» и другие поисковые отряды. 

 С тех пор в родных лесах и полях я не только охотник. В составе «Победы» выезжаю на Вахты Памяти, участвую в разведке мест былых боев, да и на охоте не расстаюсь с навигатором – заношу в него найденные, либо показанные друзьями-охотниками места, куда еще предстоит вернуться для поиска и раскопок. Вместе со мной участвует мой взрослый сын, тоже охотник и поисковик. Уже немало найдено нами погибших воинов, имена некоторых удалось установить. Я помню их всех, но особенно запомнился мне один из них.     

Лето прошедшего 2014 года выдалось засушливым и мы, пользуясь этим, решили обследовать лесные болота в районе бывшей деревни Волыново, что на границе Ржевского и Зубцовского районов.

Место было выбрано неспроста –  деревня Волыново и ее окрестности были полем боя на протяжении семи месяцев! В начале января 1942 года, освободив Старицу, части Красной Армии вышли на подступы к ней. Сильные морозы, глубокий снег и длительное наступление крайне измотали бойцов, тылы и артиллерия отстали, а вынужденная задержка в наступлении на несколько дней, была тут же использована немцами, сумевшими прочно закрепиться на выгодном для них рубеже. В результате, за деревню, расположенную на возвышенности у края леса на берегу Волги шли ожесточенные бои до конца зимы, в которых советские войска понесли тяжелые потери.  Несколько раз Волыново переходило из рук в руки, и, в результате, осталась за немцами. Как рассказывали местные жители, на стене одной из огневых точек фашистов самодеятельный художник–немец нарисовал огромного бравого солдата вермахта, направившего автомат на тщедушного, дрожащего от холода красноармейца.

Затем наступило относительное затишье, продолжавшееся всю весну и начало лета. 30 июля 1942 года, под начавшимся проливным дождем, войска Калининского фронта перешли в наступление севернее Ржева. Одновременно, со стороны Волыново наносила вспомогательный удар 5 стрелковая дивизия. К сожалению, ее командование практически не располагало сведениями об обороне противника, и наступление оказалось безуспешным. Утром следующего дня в бой вступила прибывшая из резерва 369 стрелковая дивизия. Только к вечеру ее части под плотным пулеметно-минометным огнем противника смогли пересечь нейтральную полосу и выйти на окраину деревни. Две стрелковых роты, преодолев проволочные заграждения на опушке леса, попали на минное поле и погибли. Расположенные в густом лесу немецкие огневые точки не удавалось подавить даже артиллерийскими орудиями, выведенными на прямую наводку. До 4 августа в условиях непрекращающихся дождей, превративших все низины в болота, продолжались упорные бои. Неизменно встречаемые шквальным огнем, части дивизии понесли большие потери и продвинуться вперед так и не смогли. Наконец 15 августа, уже под угрозой окружения, немецкие войска оставили позиции в районе Волыново и отступили на запад.  

По словам местных жителей-старожилов, после освобождения Волыново, все окрестности разрушенной деревни были густо усеяны телами наших бойцов, убитых в ходе полугодичных боев, а земля буквально нашпигована взрывоопасным железом. Заходить в лес было смертельно опасно из-за множества установленных мин. Однажды, пытаясь вытащить  подорвавшегося малолетнего «охотника за трофеями», за один день погибли шесть саперов! Выжившие жители по мере сил стаскивали погибших наших бойцов, найденных на полях неподалеку, в большую воронку, со временем получившую статус официального братского захоронения. Большую часть погибших попросту закапывали в ячейках и окопах, где смерть настигла их. 

Шли годы, траншеи и воронки в Волыново оплыли, заросли травой, и бывшее поле боя стало колхозным пастбищем. В восьмидесятых годах по инициативе районных чиновников там была проведена масштабная «рекультивация земель». В концу перестройки, изуродованные поля пришли в полное запустенье и густо заросли ольхой, березой и гигантским хрущевским борщевиком.

К концу девяностых деревня окончательно прекратила существование и в ее окрестности зачастили группы «черных копателей», которые с упорством кротов перерыли все немецкие позиции в поисках «артефактов». Не раз работали там и поисковые отряды, в том числе и «Победа». В лесах и на заросших полях отрядом были найдены многочисленные останки бойцов и «неучтенные» захоронения. Многие места, залитые водой, лесные болота и низины из-за своей труднодоступности оставались не исследованными.

В то памятное утро 3 августа 2014 года, наша группа, в сопровождении проводника, выросшего в здешних местах, начала обследование леса. Первая половина дня прошла в бесплодных поисках среди пересохших болот. Металлоискатель то и дело срабатывал на скрытые в земле обрывки немецких проволочных заграждений, гильзы, осколки снарядов и бомб.  

На возвышенности у края болота металлоискатель вновь подал сигнал. На небольшой глубине лежали проржавевшие советские каски и рядом с ними - изуродованные останки двоих бойцов. Что бы полностью собрать их, пришлось вскрыть верхний слой грунта в радиусе нескольких метров. Стало ясно, что бойцов разбросало взрывом минометной мины. Её хвостовик и осколки были здесь же. Шинель одного из них и элементы снаряжения были изорваны в клочья. Обрывки кожаных сапог сразу же навели нас на мысль о том, что один из погибших, скорее всего, не был рядовым солдатом.  Наконец, после нескольких часов работы, когда место гибели бойцов было уже неоднократно проверено, в земле показались очертания солдатского «смертного» медальона – черной бакелитовой капсулы. Вечером, в лагере, из нее со всеми предосторожностями был извлечен бумажный типографский листок – вкладыш. Большинство карандашных надписей на нем были вполне различимы. Увы, самая важная его часть – с фамилией, именем и отчеством владельца осталась внутри медальона в виде черной жидкой кашицы.

Целую неделю мы предпринимали попытки установить погибшего по Обобщенному банку данных «Мемориал» и по тем немногим буквам, которые удалось разобрать. Все было безуспешно, казалось, что больше нет шансов узнать имя бойца.  Однако случилось чудо – заглянув в медальон, я увидел, что остававшаяся на его стенках черная влажная масса высохла и превратилась мистическим образом в клочок бумаги! Когда нам, не без труда, удалось извлечь его, на нем  явственно проступило - «Исаев …горий…».

Младший лейтенант Исаев Григорий Владимирович, 1912 года рождения, уроженец д. Сергеевка, Покровского района Орловской области, командир взвода 1227 стрелкового полка 369 стрелковой дивизии, был убит 1 августа 1942 года и похоронен там, где его останки и были обнаружены нами ровно через 72 года и 2 дня после гибели.   

22 августа на воинском мемориале у деревни Веригино состоялось торжественное захоронение останков четырехсот семидесяти двух советских воинов, найденных поисковиками на местах былых сражений в Зубцовском районе. В их числе обрел вечный покой и Григорий Владимирович Исаев.

Поиски родственников погибшего, что бы вручить последнюю весточку от него, оказались тщетны. Не помогли ни запросы в администрацию Покровского района и областной архив Орловской области, ни публикации в газетах и интернет-ресурсах.

И снова произошло чудо. Когда мы безуспешно искали любые сведения о возможных потомках младшего лейтенанта Исаева, вдруг оказалось, что несколько лет назад его правнук Евгений - житель поселка Кромы Орловской области  пытался узнать о судьбе своего прадеда на сайте «Забытый полк». 

Вскоре дочь Григория Владимировича - Тамара Григорьевна Машерова рассказала нам о своем отце. В тридцатые годы он служил в милиции в городе Орле, где познакомился со своей будущей женой, учившейся в педагогическом училище, затем был направлен в Сталинабад, столицу Таджикистана, где продолжал свою службу. Там же родились две их дочери. 23 сентября 1941 г. призван в ряды Красной Армии. К сожалению, дочери ничего не известно о его фронтовой судьбе. Мать, в 22 года оставшаяся вдовой, редко рассказывала о нем, видно слишком тяжелы были воспоминания. Тамара Григорьевне, с ее слов, помнит только, что один из сослуживцев отца написал о его гибели на минном поле во время разведки боем. 

На фотографии, сделанной за два дня до ухода Григория Владимировича на фронт, - простая русская семья. Спокойный, уверенный молодой мужчина в милицейской форме держит на коленях старшую дочь, в руках его жены младшая, двухмесячная, в глазах – тревога.

Наверное, кому-то могут показаться банальными ставшие уже привычными фразы о волнении родственников, получивших нежданое известие о судьбе павшего воина, и их благодарности нашедшим его. Но мне не забыть слова Тамары Григорьевны – «я не знала, где погиб и похоронен ли мой отец, вы вернули мне его!». 

Символичным оказалось и то, что в числе тех, кто нашел бывшего милиционера Исаева, оказался я,  сам отдавший больше двадцати лет этой службе.»

апрель, 2015 год